И возьми мою боль - Страница 37


К оглавлению

37

Может, они просто проходили мимо.

— А ножом они тоже просто играли? — спросила Виноградова, сидевшая на заднем сиденье.

— Адвокат доказывал, что они приняли нас за грабителей, — мрачно ответил Матюшевский, — я звонил в милицию. Они предлагают нам написать заявления. Рустам чертыхнулся, покачав головой.

— Совсем обнаглели бандиты, — сказал он, глядя перед собой, — ничего не боятся. А прокуроры, вместо того чтобы их сажать, отпускают их на свободу. Уже за то, что он боевик Жеребякина, его нужно было посадить минимум на пять лет.

Только за это.

— Это невозможно, — вставил Матюшевский. — Ты куда едешь? Вон там нужно было сворачивать.

— На даче мы ничего не найдем, — убежденно сказал Рустам, — там сотрудники МВД и ФСБ все проверили. Каждую травинку. Давайте лучше проедем по трассе. Если она вышла к дороге, то, возможно, ее видел кто-нибудь.

— Правильно, — кивнул Матюшевский, — поехали на трассу. Начиная с того места, где Ирада могла выйти из леса, они начали останавливаться у всех бензоколонок, закусочных, придорожных туалетов, разъездных путей, повсюду спрашивая о девушке. Но все было тщетно. Никто ничего не видел. Здесь была оживленная трасса и проезжавших девушек было достаточно много, чтобы запомнить одну из них. Тем более что сотрудники СБК не знали, в какой конкретно машине сидела девушка. А разглядеть незнакомку сквозь стекло вообще невозможно.

Они потратили около четырех часов. Но никаких результатов не добились.

— Будем спрашивать по всей трассе до Москвы, — твердо решил Матюшевский, — пока что-нибудь не найдем.

Виноградова взглянула на Рустама, и тот пожал плечами. Подполковник был прав, нужно было искать. Еще через полтора часа они остановились у небольшого кафе, на вывеске которого значилось, что оно работает круглосуточно.

Матюшевский взял фотографии Ирады и вышел из машины, сильно хлопнув дверцей.

Все были расстроены и устали. Виноградова и Керимов поплелись за ним.

— Добрый день, — сказал Матюшевский, обращаясь к стоявшему в кафе мужчине в темно-сером засаленном халате, — у нас к вам дело.

— Из милиции, что ли? — недоверчиво посмотрел на них, мужчина. — Или из санитарной инспекции?

— Из милиции, — достал свое удостоверение Матюшевский.

— Подполковник, — уважительно произнес бармен, — а что такое СБК? Опять КГБ переименовали?

— Почти. У нас к вам несколько вопросов.

— Думаете, у нас здесь шпионы водятся, — усмехнулся мужчина, — здесь только водители-дальнобойщики останавливаются. А среди них шпионов я не встречал.

— Почему шпионы? — улыбнулся Матюшевский. — Они нас как раз не интересуют. Мы ищем вот эту девушку. Вы не видели ее?

Он передал фотографии бармену. Тот долго и внимательно, их рассматривал. Потом вернул подполковнику. — Не помню, — признался он, — с водителями иногда бывают девочки. Ну те, которые обычно «обслуживают» шоферов. Но ее я не видел. Я постоянных девочек знаю. У них морды другие и глаза более нахальные. А эта еще молодая.

Она бы не выдержала. Народ здесь суровый.

— Она должна была проехать по вашей трассе вчера рано утром. Очень рано, — пояснил Матюшевский, — или поздно ночью. Часа в три-четыре. Вы работали вчера ночью?

— Работал. До четырех. А потом мой сменщик был. Вернее, сменщица.

Мужики сюда не идут, они другую работу ищут.

— А где живет ваша сменщица?

— В совхозе, здесь рядом.

— Когда она выйдет на работу?

— Сегодня вечером.

Матюшевский посмотрел на своих сотрудников. Те хранили нейтральное выражение лиц; Все понимали, что это почти наверняка будет пустая трата времени, но привыкли относиться к порученному им делу добросовестно.

— Поедем к ней, — решил подполковник. — как зовут вашу сменщицу?

— Аркадия Александровна Нулина. Она живет в совхозе. Ее все там знают.

— А почему у вас по ночам остается женщина? — спросила Виноградова.

— Ночью я был, — пояснил бармен, — а она с четырех утра выходит. А что делать? Она привыкла рано вставать. Раньше совхоз богатый был, у них коровы имелись, живность всякая. А сейчас разорились. Да и людей там почти не осталось.

— Поехали, — кивнул Матюшевский.

— Только дорога туда плохая, — крикнул вслед бармен.

— Вы слышали, что он сказал? — спросил Рустам, усаживаясь за руль.

— Ты предлагаешь не ехать?

— Нет. Я предлагаю вам остаться здесь, а я схожу туда пешком.

— Оценил твой героический жест, — кивнул Матюшевский, — но у нас мало времени. Пока ты туда дойдешь и вернешься, будет глубокая ночь. Поехали, как-нибудь доберемся.

Бармен оказался прав. Дорога была не просто плохая, ее не было вообще.

Дважды они застревали в грязи, и, усаживая Виноградову за руль, мужчины толкали изо всех сил машину, пытаясь вытащить ее из очередной ямы.

— Нужно менять профессию, — пробормотал после второй ямы Рустам, — пойду работать адвокатом. У меня, в конце концов, юридическое образование.

— Давай, давай, — посоветовал, тяжело дыша, Матюшевский, — как раз там не хватает адвоката с твоим характером. Ты сам будешь преступников по морде бить. Чтобы стать настоящим адвокатом, нужно выдержку иметь, а у тебя в глазах порой такая ненависть полыхает. Как тебя не раскрыли в Средней Азии, я до сих пор понять не могу.

— Раскрыли все равно, — угрюмо сказал Керимов. — А насчет ненависти правда. Я в Баку видел, как ребятишки это зелье пробуют и наркоманами становятся. Ненавижу торговцев наркотиками. Они как искусители. Я бы их всех пожизненно сажал. За каждую погубленную жизнь.

37